| ЛУЧШЕ БОЛЕЗНЬ ПРЕДУПРЕДИТЬ | |
читать дальшеКроуфорд наклонился вперёд, упёрся ладонями в деревянную столешницу и отодвинулся вместе со стулом. Глубоко вдохнул и несколько раз моргнул, пытаясь вернуться в реальный мир после накрывшего его видения. Шульдих, выгнувшийся на смятой, влажной постели, с расфокусированным, невидящим взглядом и красным, покрытым потом лицом. - Блядь, - Кроуфорд дрожащей рукой пригладил волосы. Назревала проблема. Он снова придвинулся к столу и склонился над монитором, сохраняя файлы, над которыми работал, прежде чем его накрыло видением. Закончив, отправился в ванную, рыться в аптечке. Среди многочисленных успокоительных с истёкшим сроком годности, когда-то предназначавшихся для Фарфарелло, он наконец нашёл, что искал, и отправился в гостиную, молясь, чтобы ещё можно было всё исправить. Если видение пришло слишком поздно, Шварц грозили серьёзные неприятности. ***** - Наги, ну почему ты не хочешь помочь мне, неблагодарная ты малявка! - Шульдих, сложившийся практически вдвое, засунул руку куда-то глубоко между диванными подушками. - Может быть, потому что это не я посеял ключи? - холодно отозвался Наги, поднимая взгляд от ноутбука. Удобно устроившись в кресле, он со снисхождением наблюдал за Шульдиховыми мучениями. - Я сегодня вечером никуда не собираюсь, так что не вижу причин утомляться, используя свой дар, чтобы помочь тебе в твоих поисках, в то время как меня совершенно не волнует, найдёшь ты их или нет. Он с трудом сохранил серьёзную мину, глядя, как исказилось лицо Шульдиха, когда тот засунул руку по плечо и выудил из-под подушек нечто, по виду сильно напоминавшее старый спортивный носок Фарфарелло. Поспешно отбросив носок в сторону, Шульдих, прежде чем возобновить поиски, энергично обтёр руку о свои низкие брюки. Слишком много времени прошло с тех пор, как ему удавалось куда-то выбраться, и будь он проклят, если он упустит шанс повеселиться из-за каких-то идиотских ключей от машины. Он был почти на сто процентов уверен, что рано утром, вернувшись с ночной слежки, на которую его отправлял Кроуфорд, он бросил ключи на консольный столик. Всю прошедшую неделю ему каждую ночь приходилось прятаться на крыше здания напротив дома их "клиента", и морозить жопу на холодном осеннем ветру, посылая лучи поноса в направлении своего начальника. И теперь, когда у него наконец-то выдался выходной, долбаные ключи будто отрастили себе ноги и убрели в ночь. Шульдих уже начинал подумывать, не оборвать ли ему проводки в собственном автомобиле, когда в комнату вошёл Кроуфорд. Шульдих выпрямился, когда тот поравнялся с диваном, и озадаченно посмотрел на пузырёк с таблетками, зажатый в его руке. - Мне казалось, обычно ты не одобряешь, когда я принимаю таблетки перед походом по клубам, Брэд, - поддразнил его Шульдих и повернул пузырёк к себе, чтобы прочитать название. - Чё? Витамин С? - Просто прими, ладно? - резко сказал Кроуфорд, очевидно не желая развивать диалог на эту тему. У Шульдиха и впрямь аж язык чесался воспользоваться странным приказом Кроуфорда и вволю поиздеваться над ним, но ещё сильнее ему хотелось найти свои проклятые ключи. - Конечно, Брэд, только скажи мне: ты видел мои ключи от машины? - Спроси Фарфарелло, - сказал Кроуфорд, отступая обратно в свой кабинет. - И Шульдих, - он бросил на него через плечо строгий взгляд, уходя прочь по коридору. - Обязательно надень пальто! Шульдих и Наги растерянно переглянулись, недоумевая над странным поведением Кроуфорда, и телепат направился в комнату Фарфарелло, чтобы, если потребуется, под пытками добыть у психа местонахождение ключей. Он повеселится сегодня, и пошёл Кроуфорд в задницу со своими поучениями. ***** Часы на домашнем кинотеатре показывали 3:17 утра, когда насквозь вымокший и дрожащий Шульдих наконец ввалился в дверь. Ему никогда прежде не доводилось бывать в клубе, где был бы установлен генератор пены. Конечно, поначалу было весело оказаться по пояс в мыльных пузырьках и участвовать в этом своеобразном конкурсе мокрых футболок, но теперь любимая шёлковая рубашка оказалась безнадёжно испорчена, а уж брести домой в мокрой одежде и хлюпающих ботинках, когда температура на улице едва ли поднималась выше нуля, было совсем не клёво. В квартире было темно и тихо. Шульдих скинул свои недешёвые, но теперь, очевидно, загубленные туфли и потащился в свою спальню. Он был благодарен, что не нашлось ни одного свидетеля его не очень-то блистательного возвращения домой. Мыльные пузырьки, оставшиеся на полу там, где он прошёл, высохнут бесследно, но всё же вряд ли Наги или Кроуфорд похвалили бы его, увидев, как он заливает их жилище какой-то гадостью. Добравшись до своей комнаты, Шульдих не стал включать свет. Пытаясь стянуть с себя узкие промокшие брюки, он резко наклонил голову, чтобы стряхнуть холодные влажные волосы, прилипшие к шее. Выпутываясь из рукавов рубашки, он поймал своё отражение в зеркале над комодом. Изучив себя в болезненном уличном свете, идущем в комнату через окно, он перестал удивляться, что ему сегодня не очень-то повезло в поиске подходящего партнёра на ночь. Он был похож на мокрую мышь, а вокруг глаз после всех бессонных ночей, потраченных на слежку, залегли тёмные круги. Шульдих подумал, что, пожалуй, правильно сделал, не став использовать свой дар, чтобы развести того сексуального блондинчика, чьи белые брюки, промокнув от пены, так маняще облепили аппетитную задницу. Ему стоило выспаться. Горячий душ помог бы согреться, но у него уже не было сил, так что, наплевав на него, Шульдих плюхнулся на постель, даже не сняв мокрых плавок. Уже начиная засыпать, он почувствовал лёгкое першение в горле и подумал о таблетках, которые дал ему Кроуфорд, и которые он забыл принять. ***** Шульдих проснулся от того, что почувствовал ощутимый тычок телекинеза в плечо. Он лежал на животе, всё ещё не до конца высохшие плавки сбились и врезались ему между ягодиц. Оказалось, он так и спал, даже не укрывшись одеялом, но отопление, по-видимому, работало на максимум, так что ничего страшного в этом не было. Новый тычок от Наги, чуть не сбросивший голову Шульдиха с подушки, окончательно разбудил и разозлил его. - Како... - просипел он, в ужасе понимая, что горло болело так, будто его набили стекловатой. - Выглядишь - краше в гроб кладут, - ласково заметил Наги, подходя к кровати Шульдиха. Шульдих жадно проследил глазами за дымящейся кружкой с надписью "Нет я не буду чинить твой компьютер", которую телекинетик сжимал в ладонях. /Я прощу тебе твою бесцеремонность, если ты принёс мне кофе./ - Чай с эхинацеей. Кроуфорд сказал принести его тебе, - сообщил мальчик, ставя кружку на прикроватный столик. Шульдих попытался озвучить своё недовольство Кроуфордом и его вкусом в выборе напитков, но звук завяз где-то в распухшем горле. /Он знает, что я не стану пить это дерьмо, оно же мерзкое./ - Хочешь - пей, хочешь - не пей. Мне пора на занятия, - Наги с высокомерным видом развернулся на каблуках и удалился, оставив Шульдиха наедине с отваром. Попытавшись сесть, Шульдих застонал от боли в мышцах. Он бросил полный презрения взгляд на травяное оскорбление своих вкусовых рецепторов, прежде чем подняться на ноги. Рассеянно удивился тому, что Фарфарелло смотрит телевизор в гостиной так громко, что шум голосов доходит до его комнаты. Пошатываясь, Шульдих добрался до комода, оперся о него и устремил затуманенный взор на своё отражение в зеркале. А он-то думал, что плохо выглядел ночью. Длинные пряди ярко-рыжих волос, высохшие, пока он спал, и слегка благоухающие химической мыльной пеной, топорщились во все стороны. Тёмные круги никуда не делись, кожа почему-то была влажной, а на скулах горели красные пятна. /Чёрт тебя дери, Фарф, ты не можешь сделать это дерьмо потише?! Я своих мыслей в голове не слышу!/ Шульдих вздрогнул, услышав звук удара, донёсшийся из комнаты Фарфарелло, которая располагалась напротив. Он поспешно натянул свои заношенные треники и линялую футболку Kraftwerk, выбежал в коридор и рванул дверь в комнату своего душевнобольного товарища. По-видимому, у Фарфарелло было очередное обострение. Одетый в смирительную рубашку, он в полубессознательном состоянии лежал на полу, после того, как чуть не проломил голову о дверь своей спальни. Шульдих быстренько захлопнул и запер дверь, не став дожидаться, пока Фарфарелло придёт в себя и набросится на него, и направился в гостиную. Не мог же Кроуфорд смотреть телевизор на такой громкости с утра пораньше? Хор голосов становился всё громче, по мере того, как он подходил к гостиной, так что Шульдих предположил, что это Наги, уходя в школу, забыл выключить телевизор. В гостиной, как он и ожидал, никого не оказалось. Чего он не ожидал, так это того, что телевизор был выключен. Шульдих почувствовал первые лёгкие уколы страха. Прошло уже много лет с тех пор, как он избавился от этой проблемы. Всё в порядке. Наверное, это по радио на кухне передают какое-нибудь дурацкое ток-шоу. Успокаивая себя таким образом, он направился на кухню, чтобы избавиться от источника шума, начинавшего уже вызывать головную боль. На кухне было тихо. А у Шульдиха в голове - нет. Он сделал глубокий вдох и подавил панику. Сердце отчаянно забилось в груди, желудок словно сделал кульбит. У него теперь были щиты, хорошие щиты. Последний раз, когда он сталкивался с этой проблемой, он был неопытным подростком, оказавшимся в больнице с аппендицитом. Сейчас это уже не могло его побеспокоить, этой проблемы больше не было. Морщась от боли в горящем горле, он с трудом сглотнул и подумал, что просто переутомился. Он вернётся в постель, а когда снова проснётся, всё будет в порядке. Всё будет в порядке. ***** Утро кончилось, сменилось осенним днём, а Шульдих горел в адском пламени. Его тело и мозг охватила лихорадка и жадно пожирала его изнутри. Огонь танцевал на его телепатических щитах, и они рассыпались в пепел. /...вечно тот кто должен кормить кошку никогда не хотел мерзких богатых ублюдков умышленно наводить шороху только потому что они платят мне чтобы добавить семь и пять в уме купить ещё этой фруктовой жвачки такой мягкий вкус и не спасовать так зол на меня или у меня паранойя как обычно дурацкий е-мэйл нельзя понять интонацию.../ Когда он вернулся в постель, сон бежал от него, что только разожгло его страхи, клубившиеся на краю подсознания. Он переворачивался с одного бока на другой, сминая пропитавшиеся потом простыни. Чем больше он вертелся, тем жарче ему становилось. Чем жарче ему становилось, тем меньше он контролировал свой дар, тем больше его охватывала паника, и сердце трепетало в груди, а дыхание стало частым и неглубоким. Ладони, которые и так были влажные из-за охватившей его лихорадки, намокли так, что оставляли тёмные следы на одеяле, за которое он отчаянно хватался. /Нет, блядь, только не это. Этого не происходит. Я контролирую ситуацию. Убирайтесь из моей головы, мать вашу!/ Тем маленьким участком мозга, который ещё был способен мыслить рационально, Шульдих понимал, что, уступая страху, только ухудшает своё положение. Он пытался оставаться спокойным, глубоко дышать, потому что знал, что так нужно, но не мог сдержать шквал голосов, непрестанно обрушивающийся на него, и всё сложнее становилось различать эти голоса и собственный внутренний голос. Его самосознание было, как огонёк без доступа к кислороду, который всё слабел и слабел, и Шульдих знал, что скоро он погаснет. Он почувствовал, как ужас сомкнул на нём челюсти и вонзил в него длинные острые зубы. Той частью своего разума, которая всё ещё принадлежала ему, той частью, которая ещё не поддалась безумию страха, Шульдих боролся, пытаясь восстановить телепатическую защиту. Но это было, как вычёрпывать детским ведёрком воду с тонущего лайнера. Бессильные слёзы выступили у него на глазах, когда он понял, что борьба только изматывала его, лишь ускоряя неизбежную окончательную потерю контроля. /...зубы недостаточно белые возможно надо заплатить за отбеливание но говорят это вредно для эмали гораздо дольше куда едет этот автобус мне нужно в туалет дурацкий новый модный ресторан наверное всё равно еда плохая не бронируют столики да что они о себе возомнили если я не приду сегодня интересно они позвонят я не хочу чтобы меня застукали но это так здорово смирительная рубашка меня не остановит я сделаю Богу больно уничтожу то что Ему.../ С трудом приподнявшись на постели, Шульдих судорожно обшарил комнату взглядом, ища что-нибудь, что могло бы послужить якорем. Будучи ребёнком, выросшим в Розенкройц, а впоследствии - одним из Шварц, Шульдих никогда не имел много вещей, которые мог назвать по-настоящему своими. Он безумно гордился тем фактом, что ему принадлежало его сознание, принадлежал контроль за собственными мыслями. Не каждый телепат, обладающий подобной силой, мог сказать о себе то же самое. Некоторые из них вообще не могли говорить, сойдя с ума и впав в кататонию. С тех пор, как полностью развились его силы, Шульдих только однажды терял контроль - лёжа на холодной плитке на полу в туалете для мальчиков в общежитии Розенкройц, бессильно прислонив голову к унитазу, а боль в боку всё усиливалась, и всё тело горело, горело и горело... Взгляд Шульдиха остановился на кружке чая, которую Наги принёс ему утром, ещё до того, как этот день превратился в кошмар, где ужас и безумие сплелись причудливым клубком. /Наверное, уже остыл/, - подумал Шульдих, и это была его последняя мысль. ***** Понемногу клонившееся к закату солнце светило в окно гостиной, и в его лучах лениво кружились пылинки. Кроуфорд разулся в прихожей, устало вздохнул и переместил бумажный пакет с логотипом аптеки в другую руку, снимая с себя пиджак. Аккуратно повесив его на спинку дивана, Кроуфорд направился по коридору в сторону спален. Вчерашнее видение было ужасно расплывчатым, а сегодняшнее только поставило его в известность, что его попытка вмешаться оказалась неудачной, но никак не помогло в разработке какого-нибудь плана действий. На этой стадии ему придётся действовать, полагаясь только на свой здравый смысл. И хоть Брэдли Кроуфорд обладал последним в избытке, он испытывал чувство, неприятно похожее на уязвимость, когда ему приходилось работать, обходясь без надёжной страховки, которой обычно обеспечивали его видения. Кроуфорд остановился у открытой двери в комнату Наги, и, не потрудившись постучать, переступил порог. Мальчик ссутулившись сидел за своим рабочим столом, в полутьме потусторонне мерцал ноутбук, освещая бледное лицо. Наги предпочитал плотно задёргивать занавески, заявляя, что так ему лучше видно экран. Почувствовав присутствие лидера Шварц, он оторвался от своей работы и посмотрел на Кроуфорда. - Наги, ты не мог бы быть так любезен пойти на кухню, налить стакан воды и отнести его в комнату Шульдиха? - спросил Кроуфорд таким тоном, который не позволял обмануться вежливой формулировкой и не оставлял сомнений - это был приказ, а не просьба. Наги внимательно посмотрел на маленький пакет в руке Кроуфорда. Он открыл было рот, чтобы о чём-то спросить, но, увидев суровое лицо Кроуфорда, передумал. Наги быстро выключил компьютер и проскользнул мимо Кроуфорда в коридор. Ему пришлось протискиваться боком, чтобы не врезаться в пророка. Как только Наги вышел за пределы слышимости, Кроуфорд испустил вздох, исполненный жалости к себе. Шульдих умудрился заболеть, и работоспособность команды сильно пострадает от этого. Хоть этот вечно ухмыляющийся идиот, находясь в добром здравии, любил отравлять ему существование, постоянно доставая его и наступая на любимые мозоли, Кроуфорд должен был признать, что как член команды Шульдих был незаменим. На миссиях он был неизменно собран, используя свою невероятную скорость, чтобы двигаться с уверенной, хищной грацией. Он обожал ныть и жаловаться на бытовые аспекты их работы, но, поручая ему какое-либо задание, можно было быть уверенным - оно не останется невыполненным. И, конечно, его дар. Хотя, если говорить о грубой силе, самой мощной из сверхъестественных способностей Шварц был, вероятно, телекинез Наги, Кроуфорд гораздо привык очень во многом полагаться на телепатию Шульдиха. Оракул использовал свои видения и свой талант к стратегическому планированию весьма умело, но дар Шульдиха всегда помогал ему заполнить пробелы. Хоть немец и был надоедой, он был ещё и правой рукой Кроуфорда, и теперь, когда им вот-вот мог представиться шанс освободиться из-под контроля Эсцет, болезнь Шульдиха была очень некстати. Подходя к комнате Шульдиха, Кроуфорд механически отметил, какая тишина стояла в этой части дома. Он мгновенно понял, что именно его смутило: Фарфарелло был заперт в своей комнате с самого утра и должен был бы уже вовсю буйствовать, делая больно стенам, себе и своему Богу. Решив, что с нехарактерной сдержанностью психа можно разобраться и позже, Кроуфорд открыл дверь в комнату Шульдиха. Он ожидал найти Шульдиха больным и немного не в себе. Он приблизительно понимал, каким образом болезнь разрушительно действует на его дар. Однако теоретические знания о последствиях потери контроля на психику телепатов никоим образом не подготовили его к тому, что он увидел. Шульдих метался в страшной лихорадке. Спутанные влажные волосы липли к горящему лицу, а в блуждающем взгляде не было заметно осмысленности. Старая концертная футболка была покрыта пятнами пота. Все постельные принадлежности, даже простыня, крепившаяся к матрасу на резиночке, были теперь скомканы где-то у Шульдиха в ногах. Все эти детали Кроуфорд зафиксировал за одно мгновение, чисто автоматически, но одна деталь была совершенно неожиданной и полностью завладела его вниманием. Шульдих был весь в крови. Его руки, плечи, ступни были покрыты неглубокими порезами. Кроуфорд быстро понял, что ни один из них не был по-настоящему серьёзным, возможно один или два потребуется зашить, но маловероятно. Несмотря на это, он с трудом поборол отвращение и ужас, которые в нём вызвала эта сцена. Видеть Шульдиха в таком состоянии было неправильно. Шульдих бывал легкомысленным, мог выдумывать для себя довольно опасные забавы, но он никогда не находил никакого удовольствия в том, чтобы причинять себе боль. Если Фарфарелло приходило в голову изрезать себя, как рождественского гуся, никто не удивлялся, но это... В комнате Фарфарелло было тихо. Блядь. Блядьблядьблядь. Сердце Кроуфорда глухо забилось о грудную клетку, когда до него дошло. Он думал, что понимает, что будет означать сбой в работе телепатического дара, но такого он не мог и представить, такого не было в поверхностной информации, которую предоставили ему Эсцет, передавая Шульдиха под его начало. Однажды Шульдих по пьяни признался Кроуфорду о побочных эффектах своего дара. Это случилось вскоре после того, как они вдвоём начали выполнять миссии в качестве Шварц. Они только вернулись с задания. Шульдих использовал свой дар, чтобы убедить их цель спрыгнуть с крыши высотного офисного здания. Мужчина хотел жить. Пришлось приложить огромное мысленное усилие, чтобы добиться этого, и, чтобы вознаградить себя, Шульдих напился в слюни. Он расположился на полу их гостиничного номера, прислонившись головой к кровати, и то и дело принимался размахивать руками, заливая ковёр шнапсом, в то время как Кроуфорд, сидя за столом, пытался составить отчёт о миссии. Тогда он не вполне понял суть рассказа Шульдиха, но теперь, теперь она предстала прямо перед ним, можно сказать, в 3D качестве. Шульдих рассказал тогда, что иногда боится раствориться в других людях, боится, что ему станет слишком трудно отличить свои мысли от чужих. Из-за высокой температуры, он больше не смог контролировать свой дар, и этот страх стал реальностью. Реальность превратилась в оживший ночной кошмар, когда больной рассудок Шульдиха уцепился за ниточку, ведущую к сознанию Фарфарелло. Кроуфорд почувствовал подступающую тошноту, когда представил, как у него в голове хозяйничает Фарфарелло. Неудивительно, что ирландец тихо сидел в своей комнате. Фарфарелло, с помощью Шульдиха, предавался одному из своих любимых занятий: нанесению себе увечий. Почти музыкальный звук бьющегося стекла вырвал Кроуфорда из мрачных мыслей. Он увидел стоящего в дверях Наги, осколки стакана на полу, и поймал испуганное и встревоженное выражение лица мальчика. - Приберись и принеси другой стакан. Найди лекарства Фарфарелло, - он с удивлением заметил, насколько спокойно звучит его собственный голос. Привычный во всём подчиняться авторитету Кроуфорда, Наги мгновенно справился с собой и вернул себе всегдашнюю равнодушную маску. Не сомневаясь, что мальчик последует его инструкциям, Кроуфорд снова переключил внимание на Шульдиха. Он медленно, но уверенно подошёл к постели, излучая энергетику альфа-самца - так Фарфарелло обычно лучше слушался. Это было ни к чему, если Шульдих сейчас что-то и видел, это было не то, что происходило в спальне. Едкий запах болезни ударил Кроуфорду в нос, когда он подошёл ближе к телепату и поставил пакет из аптеки на прикроватный столик, рядом с нетронутой чашкой с чаем. Не обращая внимания на вонь и чуть не отшатнувшись от осязаемого жара, исходившего от немца, он взял его безвольную правую руку и осторожно разжал пальцы, сжимавшие лезвие, которым Шульдих резал себя. Хотя Кроуфорд в глубине души полагал, что в подобных ситуациях надлежит сидеть у изголовья больного, он всё же встал в нескольких шагах от кровати, ожидая возвращения Наги. Почему он этого не предвидел? Обычно видения о здоровье и безопасности команды приходили вовремя; не в последнюю очередь благодаря этому команда Кроуфорда реже других групп Эсцет получала повреждения - если, конечно, не считать Фарфарелло. Наги вернулся, принеся не только новый стакан воды и лекарства Фарфарелло, но ещё и тазик, полотенца, антисептическую мазь и бинты. Одобрительно кивнув, Кроуфорд отступил, давая Наги подойти поближе к постели Шульдиха. Тот впал в полубессознательное состояние, что, учитывая обстоятельства, было, возможно, к лучшему. Наги быстро и аккуратно промыл и наложил повязки на раны немца, а Кроуфорд в это время сорвал защитную фольгу с пузырька с антибиотиками, купленными днём, когда его посетило видение. Пришлось использовать телекинез, чтобы протолкнуть таблетки в пересохшее горло Шульдиха - тот был слишком болен и слаб, чтобы сделать это самостоятельно. Дар Наги пригодился и для того, чтобы постелить на залитый кровью матрас свежие тёмные простыни. Когда Шульдиха приподняло на пару метров над кроватью, он слегка застонал, но когда подросток осторожно опустил его обратно на кровать, не издал ни звука. Кроуфорд намочил одно из чистых полотенец и, слегка отжав, положил его на лоб телепата. Удостоверившись, что сделал всё что можно для улучшения физического самочувствия телепата, Кроуфорд положил в карман транквилизаторы Фарфарелло и сделал Наги знак следовать за ним. - Из-за жара он потерял контроль над своим даром. Фарфарелло был поблизости весь день, а ты ведь знаешь, что у него никогда не было щитов, - коротко пояснил он в ответ на вопрошающий взгляд мальчика. Тот мрачно кивнул, и Кроуфорд мысленно похвалил телекинетика за способность читать между строк. - Что мы будем делать? - Фарфарелло будет доставлять неприятности, пока Шульдих не восстановит контроль над собой, - сказал Кроуфорд, поглядывая на закрытую дверь в комнату ирландца. - Поскольку мы только что дали Шульдиху мощный антибиотик, и у него сильный жар, мы не можем дать ему ещё и снотворное, поэтому нам придётся вырубить Фарфарелло. Наги в ответ вздохнул. Задача по необходимости вырубать Фарфарелло обычно ложилась на его плечи, но Кроуфорд знал, что он ненавидит выполнять подобные поручения. Ему было плохо из-за необходимости грубо обращаться со своим невменяемым товарищем. К счастью, накачать Фарфарелло всеми его препаратами было не так уж сложно благодаря необыкновенной покорности, которую он проявлял, имея дело с Наги. Кроуфорд не был уверен, что Фарфарелло понимает, что между ним и Шульдихом установилась связь, но пусть даже он и действовал подсознательно во время этого дневного сеанса, он остался вполне удовлетворённым после него. Оракул не мог по настоящему злиться на Фарфарелло или винить его за то, кем он являлся. Но от вида сытой усмешки на лице ирландца, вдоволь помучившего Шульдиха, его передёрнуло. Как только они закончили с Фарфарелло, Кроуфорд отослал Наги к Шульдиху, чтобы он мог проследить, что, проснувшись, тот не начнёт снова себя резать. Уладив, таким образом, всё, что было можно, Брэдли Кроуфорд оказался у себя в кабинете, в темноте, молясь о видении, которое бы подсказало, как разобраться с этим кошмаром. ***** Он оказался в океане голосов и уже тонул. Он погружался всё глубже и глубже, а чужие сознания давили всё сильнее, как будто толща воды. Но дна у этого океана не было, не было предела этому давлению на его волю. В конце концов его просто расплющи, и тогда, что бы это ни было, оно закончится. /...когда же она бросит трепаться мне нужен телефон она только что видела этих людей час назад о чём говорить набираю вес лучше не есть десерт сегодня вечером но одна ложечка не повредит бока ещё незаметны сделайте музыку потише о боже заткнись заткнись заткнись блядь не там повернул мне не сюда неужели я хочу увидеть как он сидит там как ни в чём не бывало будто и не трахал эту суку час назад что же делать я всё ещё люблю.../ У него не было другого выбора, и он перестал быть собой. Петля затягивалась у него на шее, его тащило сквозь толпу. У него не было другого выбора, и когда Шульдих пришёл в себя, это уже был не он. ***** Эта ночь была тяжёлой для Шварц. Антибиотики, которые, как было заявлено, могли завалить бактерию размером со слона, действовали слишком медленно, а аспирин сбил жар совсем не на много. Наги метался между больным товарищем и Фарфарелло и уже валился с ног. Имея на руках двух недееспособных подчинённых и ещё одного, готового вот-вот рухнуть от истощения, Кроуфорд мог не дожидаться видения, чтобы сказать, что Шварц будут по уши в дерьме, если в самое ближайшее время ситуация не переменится к лучшему. К счастью, большую часть времени Шульдих был без сознания. Когда он наконец проснулся, стало только хуже. Кем бы ни было то существо, в которое он превратился, оно точно не было Шульдихом. Кроуфорд пропустил его первое появление, потому что сидел в темноте, пытаясь вызвать видение, но Наги рассказал ему, что немец выпрыгнул из постели и попытался начать делать приседания. Хорошо, что благодаря этому небольшому физическому усилию, он снова быстро лишился сознания. В следующий раз Кроуфорд был в комнате, когда посреди ночи Шульдих проснулся, гогоча так, что Фарфарелло задёргался, хоть и пребывал в наркотическом анабиозе. На этот раз конец беспорядкам положило больное горло, хохот превратился в кашель, после чего телепат снова вырубился. Потом, незадолго до рассвета, когда Наги дремал на стуле, который они поставили у кровати Шульдиха, а Кроуфорд стоял в дверях, немец проснулся и начал стонать, лаская через одежду поднявшийся член. Чудовищно покраснев и имея самый несчастный вид, Наги сжал кулаки и отвернулся. Кроуфорд мрачно наблюдал, не сводя с Шульдиха глаз, пока тот со слабым стоном не кончил себе в трусы и снова не вырубился. Поняв, что после этого инцидента от нервного срыва Наги отделял всего один шаг, Кроуфорд отослал мальчика следить за Фарфарелло, а сам остался с Шульдихом. Теперь, когда утреннее солнце начинало бить в окно, стул возле кровати занимал Оракул, и он же наблюдал новую сцену. Это было похоже на короткое просветление, и это было ужасно. Шульдих плакал. Лёжа на спине, он самозабвенно рыдал. Горячие слёзы струились из уголков глаз, немытые волосы намокали на висках, и с них капало на подушку. Он всё ещё горел, но лицо побледнело, от обезвоживания кожа обтянула череп. Хотя его хриплый голос был чуть слышен, он говорил, прерывая всхлипывания повторяющимися "эта сука". Иногда его взгляд останавливался на Кроуфорде, и в такие моменты американцу становилось очень не по себе. Он работал и жил с Шульдихом много лет и никогда не видел, чтобы он пролил хоть слезинку. Теперь Кроуфорд стоял у постели рыжего и заставлял себя не отводить взгляд от товарища. Кроуфорд вздрогнул, когда Шульдих выпростал из-под одеяла руку и схватил его за запястье. Его пальцы были горячими, сухими и удивительно сильными. - Расквитаюсь с ним по полной. Ублюдку это с рук не сойдёт, - выдохнул он, глядя прямо в глаза Кроуфорду. - Боже, как он мог трахать эту суку? - он выплюнул последние слова со злобной агрессией и снова зашёлся кашлем. Кроуфорд воспользовался возможностью высвободиться из захвата телепата и вытер запястье о штаны. Как только приступ кончился, Шульдих снова забылся беспокойным полусном, неглубоко и часто дыша. Кроуфорд отрешился от окружающего и сконцентрировался, пытаясь вызвать из астрала видение, в котором он так отчаянно нуждался. Он был погружён глубоко в себя, когда звук шагов снова вернул его в реальность. Он обернулся и увидел замешкавшегося в дверях Наги, с прижатым к груди ноутбуком. Мальчик выглядел полностью вымотавшимся и казался совсем ребёнком. Ноутбук был его спасательным жилетом, и то, как он сейчас цеплялся за него, не говоря уже о том, что таскал его за собой без всякой видимой причины, сказало Кроуфорду, что Наги уже почти дошёл до ручки. Телекинетик обходился без сна и гораздо дольше, когда ему приходилось выполнять хакерскую работу для миссий, и эмоциональное расстройство тоже не было незнакомым ему понятием, но видеть напарника в совершенно беспомощном состоянии - это было для него слишком. Какой-то частью себя Наги ненавидел Шульдиха, ненавидел Шварц, Кроуфорд знал это. Но телепат не обращался с ним плохо, и они достаточно много времени провели вместе, чтобы между ними развилось чувство товарищества. С такой жизнью, как у них, шансы Наги общаться с другими людьми были ограничены, а привязанности, как сорняки - растут в любых условиях. - У меня всё под контролем, Наги. Тебе надо идти собираться в школу. На лице у мальчика отразились противоречивые эмоции, но он снова натянул привычную равнодушную маску и кивнул, снова оставляя Кроуфорда наедине с Шульдихом. Кроуфорд логически осмыслил ситуацию, оценивая имеющиеся альтернативы. Ему было отвратительно это признавать, но, очевидно, помощь в форме видения не собиралась приходить. Шульдиху не становилось лучше. Он мог оставить всё, как есть и надеяться, что когда жар спадёт сам собой, от телепата останется хоть что-то. Если нет, Эсцет быстро пришлют замену, и тонко составленный план Кроуфорда по освобождению Шварц из-под власти хозяев, вероятно, рухнет. Он мог стиснуть зубы и вызвать врача из Эсцет, но это могло привлечь внимание организации к команде, что также могло поставить план под угрозу. Кроуфорд посмотрел на Шульдиха, злясь на того за то, что из-за него он оказался в такой ситуации, но его злоба была вытеснена другими, неясными эмоциями, когда телепат зашёлся сильным кашлем. - Чёрт. Если тебе не поможет то, что я сделаю, пеняй на себя, - он выудил из кармана сотовый и набрал номер, по которому можно было вызвать помощь для Шульдиха. ***** Им ещё повезло, что это был доктор Кикучи. Он принадлежал Эсцет - Кроуфорд не строил иллюзий насчёт того, кому был верен врач - но в первую очередь, он был предан своей профессии. После короткого телефонного разговора Кикучи быстро приехал к Шварц, добравшись меньше чем за час. Отринув любезности, врач сразу прошёл в спальню Шульдиха. Кроуфорд посторонился, пропустив его, и, стоя в дверях, молча наблюдал за осмотром телепата. Доктор имел довольно невзрачную наружность. Низенький, средних лет, с грушевидной формой тела, он ничем не отличался на вид от большинства японских работяг, с которыми можно столкнуться на улицах Токио - особенно в своём мятом костюме из магазина готовой одежды. Замени саквояж с врачебными принадлежностями на портфель, и он выглядел бы, как типичный клерк. Но то, как искусно двигались его руки, когда он осматривал израненное тело Шульдиха, оценивая состояние жизненно важных органов, сразу выдавало его неординарность. Его движения были мягкими и умелыми, и когда Шульдих слабо пробормотал что-то о том, как он убьёт этих ублюдков прежде, чем его уволят, Кикучи остался невозмутим, воспользовавшись моментом его бодрствования для того, чтобы осмотреть горло, нос и уши. Телепат зарычал, когда доктор посветил ему в глаза фонариком, но он был слишком слаб, чтобы сопротивляться, и вскоре снова впал в беспокойный полусон. Закончив предварительный осмотр, Кикучи сделал знак Кроуфорду подойти к нему. - По телефону вы сказали, что давали ему антибиотики, верно? - Да. - И его состояние не улучшилось? - Совсем. - Скорее всего, это вирусное, но на всякий случай продолжайте давать антибиотики. - А температура? - Мне не нравится, что она такая высокая, но всё же не настолько высокая, чтобы был риск для мозга. Холодные компрессы помогут, и я думаю, через денёк-другой она спадёт сама собой. Я полагаю, Кукловод подцепил не очень приятную разновидность гриппа, но он молод и здоров, так что его иммунная система должна справиться. Я слегка беспокоюсь насчёт обезвоживания, но я могу организовать поступление жидкости через капельницу. Однако, - добавил он, холодно глядя прямо в глаза Кроуфорду, - это не самый большой повод для беспокойства, так ведь? - Вы правы. - Скажите, Оракул, что вы знаете о том, как действует дар Кукловода? - Мне рассказали, как эффективнее всего использовать его навыки в действии, доктор Кикучи. И как вы, я уверен, знаете, инструкциям, как строить щиты, уделяется большое внимание в Розенкройц, - он сказал это безо всякого намёка на горечь, Кроуфорд не мог допустить и тени эмоции. Кикучи был врачом, но ещё он был потенциальным доносчиком. - Также я понимаю, что потеря контроля - это большой риск для телепата. Кикучи фыркнул, давая понять, что это ещё мягко сказано. - Хоть это и не моя основная специализация, я провёл несколько месяцев в клинике, которая... занимается похожими случаями, - Кроуфорду показалось, что голос доктора слегка дрогнул. - Телепатия - одна из самых глубоко изученных паранормальных способностей, на уровне неврологии, но она же - и самая сложная и проблемная. Индивидуальные различия между её обладателями ещё больше усложняют задачу. Понимаете, - Кикучи оперся о прикроватный столик и посмотрел на Шульдиха. - Каждый телепат одинаково читает мысли. Все наши действия, все наши мысли - это производное от деятельности миллиардов нейронов в нашем мозгу. Телепат уровня Кукловода имеет силу обращать этот процесс вспять, навязывая нужную ему модель деятельности нейронов другому человеку. Кроуфорд кивнул, торопя доктора покончить с предисловиями. - Проблема заключается в том, - продолжил Кикучи, - что на уровне неврологии, телепат испытывает влияние своего дара точно так же, как тот, кого он пытается заставить что-то сделать. Для мозга телепата нет разницы между деятельностью своих и чужих нейронов. Клиника, в которой я работал, предназначена для большого количества телепатов, которые не могут полностью справиться с этой проблемой. - До вчерашнего дня я не замечал, чтобы у Кукловода были хоть какие-то проблемы подобного свойства, - начал Кроуфорд защищать Шульдиха, прежде чем осознал, что делает. Проклятье, ему нельзя было так оступаться, если он хотел держать всё под контролем. Его планы избавиться от власти Эсцет предусматривали участие Шульдиха, но он не мог идти на риск, давая понять доктору, что тесно привязан к своему подчинённому. К счастью, Кикучи, похоже, не сделал никаких выводов. - Нет, личное дело Кукловода говорит, что он смог развить в себе способность дифференцировать собственные мысли и мысли окружающих. Все телепаты работают по-разному, но, по моему предположению, он смог выделить в своём мозгу участок, который может распознавать источник информации - механизм, который работает как переключатель между внешним и внутренним. Это эффективный способ для того, чтобы справиться со сложностями с самоидентификацией, но, похоже, у переключателя Кукловода есть некоторые уязвимые места. Прежде чем приехать, я взглянул на его медицинскую карту, и могу сказать вам, что это не первый раз, когда он попадает в подобную ситуацию. - Не первый? - Похоже, механизм, который помогает ему отделять своё сознание от других, перестаёт действовать, когда у Кукловода сильный жар. Согласно его карте, во время его пребывания в Розенкройц контроль всегда ослабевал во время болезни, что неудивительно. Однако, ситуация, подобная этой, возникла лишь однажды, когда Кукловод ещё был в Розенкройц, и у него воспалился аппендикс. По-видимому, его контроль не может справиться с разновидностью нейронного шума, возникающего при лихорадке. - Это значит, что когда жар спадёт, контроль восстановится? Доктор нахмурился, порылся в сумке, выудил из неё то, что, вероятно, было медицинской картой Шульдиха и начал перелистывать страницы. - Ага, вот оно, - сказал Кикучи, пробегая текст глазами. Дочитав до конца страницы, он закачал головой. - Похоже, не всё так просто. Даже после того, как жар спал, Кукловоду потребовалась вмешательство извне, чтобы восстановить функциональность. Кроуфорд сжал кулаки. Внимание доктора всё ещё было сосредоточено на карте Шульдиха, и он мог себе это позволить. Ровным голосом он задал следующий вопрос: - Какое именно вмешательство? Кикучи перевернул страницу и нахмурился ещё сильнее. - Другой телепат. Чёрт. Щиты Кроуфорда были надёжны, но он не хотел - совсем не хотел - рисковать, допуская в их дом другого телепата. - Но, - продолжил доктор, - я боюсь, что мы не можем снова так сделать. Хоть вмешательство и помогло восстановить Кукловода, другой телепат впал в состояние... необратимой дисфункции. Кроуфорд осмыслил этот эвфемизм. Они могли привести кого-нибудь, кто вытащил бы Шульдиха из его безумия, но это была бы просто замена одного неконтролируемого телепата на другого. Эсцет вкладывали слишком многое в своих паранормов, чтобы жертвовать здоровым телепатом ради того, у кого подобный случай повторяется не впервые - и, не исключено, будет повторяться в будущем. - Я понимаю. - Мне жаль, но, похоже, мы не можем ему помочь. Сейчас я установлю капельницу, чтобы справиться с обезвоживанием. Возможно, на этот раз он сможет справиться сам, - последние слова прозвучали не очень искренне. - Я дам ему сутки, но потом мне придётся отправить отчёт в организацию, - врач не сказал, что, вероятно, последует за этим, но Кроуфорд знал. Шварц - да и ни одной другой группе - не нужен был дефективный член команды. Возможно, Эсцет будут ставить на нём опыты, а может быть просто убьют. В любом случае, Шварц получат нового телепата, а его никогда больше не увидят. Кроуфорд, застыв, сидел в гостиной, пока врач возился с больным. Странно, что он не плюнул на него сразу. Вероятно, врождённая потребность лечить всё, что можно, хотя странно, что такая черта могла быть присуща кому-то, кто доносит Эсцет. Когда Кикучи закончил, Кроуфорд проводил его до двери. - Дайте мне знать, если ему станет хуже. Если нет, я приду завтра днём, чтобы оценить его состояние. - Что-нибудь ещё? Доктор огляделся, будто проверяя, что они одни в комнате. По-видимому, удовлетворившись увиденным или не увиденным, он подошёл поближе и тихо сказал. - Это только гипотеза - как я упоминал, телепатия - не моя специализация - но я думаю, что ваш телепат втянут в самые громкие, самые навязчивые мысли. Кроме того, территориальную близость тоже нужно учитывать. Я не знаю, сможет ли он восстановить своё душевное равновесие, но ему будет легче это сделать, если он будет заперт в более спокойном сознании. Кикучи не стал ждать реакции Кроуфорда. Он выскочил за дверь и захлопнул её за собой, оставив оракула размышлять над услышанным. ***** Это было глупо. Ему надо было сидеть у себя в кабинете, приводя мысли в порядок, меняя планы, готовясь к прибытию нового члена команды. Справиться без Шульдиха будет крайне сложно. У него оставалось всего несколько дней на подготовку. Но он терял время, стоя рядом с постелью Шульдиха и собираясь опустить свои щиты. После того, как доктор ушёл, Кроуфорд провёл несколько минут в гостиной, лихорадочно соображая. Он проигрывал слова Кикучи в голове снова и снова. Он взвешивал их и анализировал, пытаясь понять, в какие игры играл доктор. Может быть, организация подозревала их? Эсцет умели задумывать крайне хитроумные ловушки. Возможно, доктор хотел, чтобы Кроуфорд оступился, дал понять, что у него сменились приоритеты, что его верность организации сомнительна. /А возможно, что он действительно хочет помочь/, - сказал себе Кроуфорд. Внутренний голос удивительным образом напоминал голос Шульдиха. Он мог продолжать и дальше стоять у входной двери, споря с собой, но ноги сами понесли его в комнату телепата. И вот теперь он стоял, глядя на спящего Шульдиха. Какими бы ни были мотивы Кикучи, физическое состояние немца явно улучшилось благодаря его действиям. Кроуфорд перевёл взгляд с катетера, прикреплённого к руке, на лицо Шульдиха, которое уже выглядело значительно лучше - цвет был менее нездоровый, а щёки не такие запавшие. Не думая о том, что делает, Кроуфорд протянул руку и прикоснулся ладонью ко лбу телепата. Тёплый, но не такой горящий, как раньше. Он сел на стул, на котором Наги провёл большую часть прошедшей ночи. Он просидел недолго, когда знакомое покалывание в висках известило его о приближающемся видении. Вцепившись в спинку кровати, он закрыл глаза. Сосредоточиться на будущем было проще, когда внешние раздражители не отвлекали. Всё ещё измождённый Наги, бредущий из школы домой. Наги проталкивает таблетки в горло Фарфарелло. Спит, как убитый, в своей комнате. Это было не самое полезное из видений - и уж точно не то, что он пытался увидеть уже больше суток - но он мог использовать эту информацию. Наги скоро будет дома, и он позаботится о Фарфарелло. Кроуфорду не надо беспокоиться. Он может заняться необходимыми приготовлениями к реструктуризации Шварц, если Шульдих будет вести себя тихо. /И если ты сможешь не думать о том, что сказал тебе доктор/, - сказал голос, который не принадлежал Шульдиху, в его голове. Кроуфорд нахмурился, злясь на себя за то, что отвлёкся. Шульдих был прекрасным напарником, и он привык работать с ним за прошедшие годы, но привязанности - это то, что могут себе позволить дети вроде Наги. Кроуфорд этого не хотел, ему это было ненужно. Он убил в себе все желания много лет назад, кроме одного - желания освободиться. /Тогда почему ты не хочешь отпускать меня?/ На этот раз голос звучал настолько похоже на Шульдиха, что Кроуфорд почти был готов увидеть ухмылку на лице телепата. Но, конечно, тот по-прежнему спал. Сознание Кроуфорда выкинуло странный фортель, но он знал, что на самом деле голоса не было. /Не-а, я по-прежнему лежу тут, совсем съехавший с катушек. Забавно, что ты так скучаешь по мне, что выдумываешь за меня реплика, а Брэд?/ - Заткнись, - процедил Кроуфорд, отводя глаза от Шульдиха. /Эй, а я-то тут при чём? Я почти овощ, забыл? Скажи это своему подсознанию./ Кроуфорд зарычал и поднялся, опрокинув стул. Не имело никакого смысла торчать здесь, пока Шульдих спит. У него не было времени на то, чтобы играть в шизофренические игры с самим собой. В кабинете будет гораздо проще сосредоточиться. Но он ещё не успел дойти до дверей, когда Шульдих застонал, и в следующий момент Кроуфорд обнаружил, что снова стоит у его постели, сам не заметив, как вернулся. Он быстро поставил стул на место и сел. Синие глаза раскрылись и посмотрели прямо на него. На какую-то секунду Кроуфорду показалось, что в них промелькнуло узнавание, и он почувствовал как сжалось горло. Потом глаза распахнулись в ужасе, и Шульдих резко сел в кровати, закрывая лицо руками в защитном жесте. - Это была случайность! О боже... пожалуйста, не надо... не надо снова делать мне больно... Брэд опустил щиты. Он не обдумал ничего, не оценил имевшуюся информацию, не взвесил все за и против. Он просто опустил щиты, а когда Шульдих продолжил плакать и просить пощады, он схватил телепата за руку, крепко, но осторожно, чтобы не задеть иглу капельницы или один из бесчисленных порезов. В ту же секунду Шульдих замолчал, и его лицо стало каменным. Грудь продолжала вздыматься, но Кроуфорд понял, что частое дыхание телепата идёт в унисон с его собственным. Он уставился на Шульдиха. Шульдих уставился на него в ответ. Выражение лица было мрачным, озабоченным, решительным. Это было жуткое ощущение, как будто смотришься в зеркало, но лицо там чужое. Он приглушил свои эмоции, поборов желание вернуть щиты на место. Доктор сказал, что Шульдиху нужно спокойное сознание. Это то, что он мог ему обеспечить. Кроуфорду не всегда удавалось вызвать видения по собственному желанию, но он давно понял, что лучше всего у него это получается в состоянии полного покоя, так что он был настоящим специалистом в медитации. Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Повторил это, и ему почти удалось не обращать внимание на грудь Шульдиха, поднимающуюся и опадающую синхронно с его. Мир сузился до ритма дыхания, биения сердца и тёплой руки Шульдиха. Мягкое, осторожное прикосновение Наги к его плечу вернуло Кроуфорда к реальности. Он не знал, сколько он так просидел, но свет в комнате сменился с яркого полуденного на предвечерний золотистый. Он посмотрел на Шульдиха и увидел всё то же отражение себя самого. Он отпустил руку телепата и поднялся на ноги. Глаза Шульдиха закрылись, так что Кроуфорд решил, что на несколько минут комнату можно покинуть. В коридоре он дал Наги сильно отредактированную версию событий. Всегда проницательный телекинетик одарил его изучающим взглядом, понимая, что Кроуфорд что-то не договаривает, но воздержался от вопросов. Кроуфорд поручил Наги снова дать Фарфарелло ещё успокоительного, а потом приказал отправляться спать. Телекинетик благодарно удалился в свою комнату. Когда Кроуфорд вернулся к постели Шульдиха, он затаённо надеялся, что телепат уже пришёл в себя. Он положил ладонь на лоб немца и с радостью отметил, что жар отступал. Шульдих пошевелился. - Шульдих? Синие глаза открылись, сверкая надеждой. Бледные губы изогнулись в подобии странно знакомой улыбки, совершенно не похожей на его вечную ухмылку. Кроуфорд открыл рот, чтобы что-то сказать, но похоже было, что Шульдих тоже хочет заговорить, поэтому он промолчал. Шульдих выжидающе смотрел на него. Они молчали, глядя друг на друга, и Кроуфорд понял. Лицо Шульдиха вытянулось, почти идеальное отражение чувств Кроуфорда. Справляясь с собой, Кроуфорд снова взял телепата за руку и сконцентрировался на том, чтобы поделиться с ним своим спокойствием. ***** Стемнело, но ему было всё равно. Было холодно, но он этого не чувствовал. Он стоял в бесконечной пустоте, чернильная тьма омывала его, и он улыбался. В его снах не было будущего, только пустое здесь и сейчас, и это было восхитительно. Это было единственное место, куда он мог сбежать от многовариантности будущего. Только там он не чувствовал груз ответственности, необходимость следить за неисчислимыми возможностями. Кроуфорд устроился в своём убежище, испытывая, как и всегда, благодарность за этот тайный приют. Сегодня что-то было не так. Он не сразу догадался - это место действовало на его ум странно, замедляя мыслительные процессы. Откуда-то донёсся звук восхищённого свиста Шульдиха. - Чёрт возьми, Брэд. Ну ты продуман. Вот где ты расслабляешься? Знаешь, подсознание большинства людей наполнено каким-то хламом, людьми, местами. Но у тебя нет. У тебя здесь вообще пусто! Прямо посреди этой пустоты стоял Шульдих, одетый в свой вечный зелёный пиджак, непослушные волосы перевязаны жёлтой банданой. Он, как всегда, усмехался, но в его глазах светилось что-то ласковое. Почему-то, при виде его, Кроуфорду стало больно. В этом месте расстояние и пространство не подчинялись обычным законам физики. Кроуфорд думал, что Шульдих стоял в паре метров от него, но когда он опустил взгляд, он понял, что это не так, потому что Шульдих держал его за руку. - Почему ты держишь меня за руку? - Потому что ты держишь меня за руку, - ухмыльнувшись ещё шире, ответил Шульдих. Кроуфорд с трудом удержался, чтобы не закатить глаза. - Ты правда здесь? Это действительно ты? - Хммм, не знаю. Это твоё подсознание, Брэд. Наверное, я всего лишь плод твоего больного воображения, - он оглядел себя провёл рукой по лицу. - Не, я не могу быть настоящим. По-моему, на самом деле у меня нос побольше, - немец дразняще усмехался, и было неясно, шутит он, или серьёзен. Знакомое волнение овладело Кроуфордом. Он вздохнул. - Почему ты здесь? - Потому что у нас нет времени ждать, пока ты сам додумаешься. Если конечно, - сказал он с дьявольской ухмылкой, - меня на самом деле здесь нет. В противном случае, это бы значило, что ты уже догадался. - Я делаю так, как велел доктор. Он сказал, что тебе нужно спокойное сознание, чтобы помочь найти путь назад. - Ты поверил ему? Без моей помощи ты не так уж хорошо разбираешься в людях, а Брэд? - Что? Нет, я хочу сказать... проклятье, я знал, что ублюдок хотел, чтобы я выдал себя. - Думаешь? Его охватило бессилие. Кроуфорду было тяжело в последнее время, а обычное похуистичное отношение Шульдиха, или его голограммы грозило окончательно вывести его из себя. - Я не знаю, что думать. - Наверное, тогда я тоже не знаю. - Прекрати юродствовать, Шульдих! Что я делаю не так? Почему ты не приходишь в себя? - Давай, Брэд, подумай над этим. Мне не нужно спокойное сознание. Не пойми меня неправильно, я благодарен, что мне не приходится резать себя или рыдать, как корове, у которой самое страшное ПМС за всю историю. Но мне не нужно твоё сознание. Мне нужно моё сознание. - Тогда найди его, сукин ты сын. Предполагается, что я даю тебе покой, который нужен, чтобы ты мог найти его. Шульдих неодобрительно цыкнул. - Я не могу ничего найти, когда каждая клеточка моего мозга заполнена тобой. Я почти чувствую вкус палки, которую ты засунул себе в задницу. Прости Брэд, у тебя тут миленько, но я не хотел бы остаться здесь навсегда. - Тогда как? Как ещё я могу вернуть тебя? Я же не долбаный телепат! - Нет, но ты знаешь одного долбаного телепата очень хорошо. Это всё, что нужно. Шульдих сжал его руку. Из его голоса пропала издёвка, и он посмотрел на Кроуфорда как-то пугающе нежно. - Послушай, Брэд. Я думаю, скоро ты проснёшься. Ты сможешь. Я знаю, ты хочешь, чтобы я остался с тобой... чтобы помочь тебе в твоих планах. Кроуфорд попытался спросить Шульдиха, о чём он говорит, но было поздно. Сон кончился. ***** Вздрогнув, он проснулся, всё ещё держа Шульдиха за руку. Сквозь окно струился утренний свет. У них было несколько часов до возвращения Кикучи. - Шульдих? Телепат уставился на него, затем, с озадаченным видом, на их соединённые руки. Стоп. Кроуфорд не был озадачен. - Шульдих? Тот перевёл взгляд на лицо Кроуфорда. Он выглядел ужасно растерянным. - Ты вернулся? Шульдих не ответил. Кроуфорд видел, как осознание, проблеск личности, медленно сменяется разочарованием, которое было уже написано на его собственном лице. /Ладно, Шульдих. Думаю, я понял, что тебе нужно./ Он закрыл глаза и глубоко вздохнул, но на этот раз он не оттолкнул свои чувства. Он позволил им плавать на поверхности и подумал о Шульдихе. Шульдих на первой миссии Шварц, совсем тощий подросток. Раздражающий, нахальный, на лице уже написана фирменная усмешка. Шульдих в перестрелке, с сумасшедшей скоростью перемещающийся по складу. Он выглядит самоуверенным и смертельно опасным. Шульдих дома, лежит, растянувшись на кушетке, и дразнит Наги своим гнусавым голосом. Шульдих в его кабинете, синие глаза смотрят прямо в янтарные, он отчитывается о последней цели. Шульдих в клубе, отдаётся ритму и танцует, такой невероятно охрененно красивый. Шульдих у него в голове, всегда готовый предоставить нужную информацию. Всегда готовый подоставать его. Всегда рядом, когда он в нём нуждается... Кроуфорд почувствовал, как его руку сжали. Он открыл глаза. Шульдих смотрел на него. - Эй, Брэд, - прохрипел он ужасно усталым голосом. Кроуфорд широко улыбнулся. - Добро пожаловать домой. - Спасибо. Это было слово, которое Шульдих нечасто использовал, но это было сказано искренне. Они смотрели друг на друга в молчании. Кроуфорд первым заговорил, прочистив горло и отпустив пальцы Шульдиха. Он сменил задержавшуюся улыбку на свою профессиональную холодную маску и вернул свои щиты на место так быстро, что это было почти болезненно для телепата. - Брэд... - Я скажу Наги, чтобы он принёс тебе что-нибудь попить. Сможешь съесть немного бульона? Шульдих кивнул, не сводя с Кроуфорда пристального взгляда. Кроуфорд встал и отвёл взгляд. - Ты стоил нам потери работоспособности, Кукловод. Я надеюсь, ты быстро пойдёшь на поправку. Мы не можем допустить, чтобы нам что-то мешало в работе, - он развернулся и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. ***** Спустя несколько недель Кроуфорду почти удалось забыть о том, что произошло между ними. Когда Кикучи нанёс им второй визит, он умело скрыл свой шок от того, что Шульдих справился с безумием. Хотя они с готовностью отвечали на вопросы доктора, ни Шульдих, ни Кроуфорд так и не сказали ему, что на самом деле произошло. Вопросы вскоре иссякли, благодаря лёгкому вмешательству Шульдиха. Им не пришлось волноваться об отчёте Кикучи в Эсцет - всё, что доктор помнил, это то, что поставил Кукловоду капельницу после случая сильного пищевого отравления. Щиты Шульдиха ещё не восстановились на 100% и, по-видимому, он страдал от сильных головных болей, но его порезы зажили, и он снова выполнял несложные миссии. Он заливался отваром эхинацеи с отчаянием приговорённого, и не ходил в клуб ни разу, с тех пор как заболел, но уже вернулся к издёвкам над Наги и доставаниям Кроуфорда. Всё возвращалось на круги своя. Шварц шли к своему будущему по пути, который прокладывал для них Кроуфорд. И если порой, находясь в пустоте своих снов, он чувствовал призрачную руку в своей руке, это не имело значения. Он сидел за своим большим дубовым столом в своём удобном кожаном кресле, когда пришло видение. После затишья во время болезни Шульдиха, видения вернулись с новой силой. Используя всю получаемую из них информацию для того, чтобы план не сошёл с нужных рельсов, Кроуфорд был крайне занят. Но это было не похоже на другие видения, приходившие в последнее время. Это было жутко знакомое видение. Шульдих, выгнувшийся на смятой, влажной постели, с расфокусированным, невидящим взглядом и красным, покрытым потом лицом. Кроуфорд сглотнул вставший в горле комок. Он попытался справиться со страхом, сказав себе, что это не повторится снова, не так быстро. Шульдих стал гораздо внимательнее со своим здоровьем. И теперь они знали, как с этим справиться. Волноваться было не о чем. Он уже собирался придвинуть стул обратно к столу и вернуться к работе, когда пришла вторая часть видения. Кроуфорд, нависший над стройным мускулистым телом. Он покрывает её поцелуями, покусывает маленькие твёрдые соски, окружённые ореолом мягких рыжих волосков. Целует губы, которые больше не изогнуты в сардонической усмешке. Заглядывает глубоко в синие глаза, вбиваясь в прекрасное, с готовностью откликающееся тело. - Вот блядь, - Кроуфорд прерывисто вздохнул. Назревала проблема. Он склонился над столом, сохранил нужные файлы, выключил компьютер и пошёл в свою спальню. Закрыл за собой дверь, выдвинул ящик прикроватного столика и нашёл то, что искал, на самом дне. Трясущимися пальцами он расстегнул ширинку, выдавил любрикант на дрожащую ладонь и начал избавляться от болезненного стояка, которое оставило ему видение. Когда он закончил, то понял, что этого не достаточно. У Шварц впереди большие неприятности. Конец | |