...Пишет Гость:
24.11.2010 в 22:28
1061 слово. Насколько удался рейтинг, да и весь фик, - вопрос на миллион. Давно было написано, посеяла заявку, нашла - решила выложить... хм... как-то оно так.
читать дальшеЭта пятница для него заполнена пятисортным блюзом и грохотом крови в ушах, опьянением и слабым чувством вины, которое Скуало старательно затаптывает, глоток за глотком, взгляд за взглядом в сторону хорошеньких девчонок около стойки бара. Они им явно заинтересованы – еще бы, он единственный сегодня пришел сюда без дамы, хах.
- Еще? – спрашивает бармен, и Скуало лениво кивает, подпирая голову рукой. Ему смутно хочется подняться и пригласить одну из девушек на танец – а может, зарубить. Он еще не определился, его тянет и в сон, и в явь. Он хочет вернуться в свою реальность, в жизнь, к которой он привык, но пока не может. Гордость, словно крюк, привязала его к этому месту, заставляя скрываться и даже бояться ненароком выдать себя. Хотя Босс наверняка знает, где он. Просто тоже слишком горд, чтобы просто приехать и закончить ссору. Скуало уже седьмые сутки напивается, желая разрезать его горло, и никак не собирается выехать отсюда. Супербия уже точит клинок, уже почти доходит до дверей – и остается, представляя, как презрительно выгнет бровь Занзас, как рыкнет «мусор» и протянет руку, хватая за волосы, притягивая и опуская перед собой на колени.
Скуало больше не желает стоять перед ним на коленях, даже тогда, когда ног уже не будет.
- Что, с девкой поссорился? – подмигивает бармен.
«И каждый бармен, сука, знает секрет», - вертится в смешивающихся мыслях строчка из бывшей ранее знаменитой песни.
- Типа того, - отвечает Скуало, - ПМС у нее, сам понимаешь. – Ржет, пока бармен, понимающе кивнув, подливает какую-то там по счету порцию и плотоядно улыбается:
- Бери, за счет заведения! Моя жутко ПМСила, пока не родила, я чуть не умер от радости, когда понял, что все закончилось.
Рука Скуало, дрожа, проливает половину виски на стол.
- Но она такая милашка была, скажу я тебе, - добавляет служащий, вытирая лужу, - и извинялась всегда потом.
«Была», - пролетает в голове.
- Мда-с, а как умерла, так я сто раз себя проклял, думал, на хрена нам эти дети, если с них столько неприятностей вышло? Уж лучше б истерила, да хоть жива.
Скуало отворачивается.
- Ты иди, помирись со своей, - советует бармен и затыкается, когда в горло ему утыкается лезвие меча. Скуало уже стоит, даже не покачиваясь, и в его глазах пылает гнев. Девушки с визгом убегают, оставляя их наедине.
- Откуда знаешь? Откуда знаешь, сука? – выговаривает каждое слово четко, губы почти дрожат от ярости.
- Ты иди, иди, - усмехается служащий. – Еще успеешь.
- Мне следует расценивать это как угрозу? – щурится Скуало, подавив желание тотчас сорваться в особняк.
- Как дружеский совет.
Супербия медленно опускает меч. Затем разворачивается и уходит, бросив на стол деньги, даже больше, чем нужно, - возможно, это своеобразное извинение за дебош.
Машина практически летит, подпрыгивая на ухабах, а Скуало выжимает педаль газа до упора и тормозит лишь уже в самой близости, почти глушит мотор и подъезжает слишком тихо и так же тихо выходит. На нем – облегающий черный костюм, в темноте одно белое пятно – волосы. В особняке свет горит только в одной комнате.
В его собственной.
Скуало входит внутрь осторожно, словно бы боясь нарваться на врага. Там все на своих местах, это успокаивает, а один вдох дарит ощущение спокойствия и размеренности.
- Думал проникнуть незамеченным, мусор? – ловит его голос, когда он пытается пройти к лестнице. – Увы.
Скуало замирает, как истукан, и смотрит куда-то вбок, и в неверном свете факелов его лицо и вправду напоминает лицо какого-нибудь языческого божка.
- Утром поговорим, - холодно бросает мечник, но Занзас уже обнимает его, горячие руки лезут под рубашку, ощупывают живот, опускаются ниже, словно бы желая узнать, принадлежит ли это тело еще ему, Небу, или уже было продано с аукциона и разобрано на мелкие составляющие.
- Нет, - шипит в ухо, - поговорим мы сейчас.
Скуало знает – это будет не разговор, Босс никогда не решал подобные конфликты вербально.
Обнимает Занзас жадно и с силой прикладывает головой о ступеньки, валя на лестницу, застеленную ковром, резко прижимается, трется о колено, гладит-царапает тело, сдирая одежду, и крепко сжимает бедра, притягивая Скуало к себе. Его высокомерность пленит и пьянит одновременно, хотя оба они уже на грани реальности, хотя уже сжимают друг друга в объятиях и целуются откровенно, и Скуало выгибается в пояснице, пытаясь коснуться тела Занзаса, пытаясь руками притянуть к себе для нового поцелуя, для того, чтобы покрыть шею лихорадочными полуукусами и остановиться, заслышав сверху испуганные быстрые шаги.
- Пошли, - приказывает Скуало, поднимаясь и набрасывая на себя плащ, но Занзас затягивает мечника за ближайший поворот и вновь прижимается, лаская ртом, и тот даже почти вскрикивает, когда Занзас подбрасывает его и мигом ловит, и тащит вверх по лестнице. Пинком распахнув дверь, втаскивает Скуало в комнату.
- Заявился посреди ночи, ублюдок, - опять шипит, запирая дверь, а затем разворачивается. Скуало, стоя к нему спиной, сбрасывает плащ слишком эффектным движением, чтобы можно было не подойти и не склониться, покрывая ровную белую кожу поцелуями, обводя пальцами и старательно обходя старые шрамы, подняться чуть выше и пройтись по рукам, задерживаясь губами на локте – Скуало отзывается низким стоном, и его совсем легко повалить на кровать и прижать сверху, изучая и с легкой недоверчивой полуусмешкой прикасаясь к еще не зажившей ране ближе к ключице.
- Ублюдок, - повторяет Занзас, целуя. Чувствует под своими пальцами кровь, живительное тепло, то, по чему он так скучал все это время. – Слабый, никчемный ублюдок.
Скуало почти залепляет ему по лицу, как вдруг останавливается, подбирается, едва ли не боится, пока Занзас обрисовывает губами его запястья, а затем вскидывается, слишком резко, уже не склоняется обратно, ухмыляется довольно лишь, когда Скуало разводит ноги и чуть приподнимается. А затем сжимается, может, даже причиняя Занзасу боль, выворачивается, хрипит, выстанывает, скользит руками по широкой груди босса, не останавливаясь, заставляет целовать – заставляет подниматься выше и выше, чтобы затем упасть и разбиться, и чтобы волной жаркого, неровного удовольствия накрыло их обоих одновременно.
Скуало почти засыпает. Занзас не станет расспрашивать его, почему тот вернулся, просто проводит рукой по щеке, спрашивая: «Порядок?» - и Скуало кивает, полусонно так, полурассеянно, и Занзас тащит его в ванную. Сам не понимает, зачем ему это нужно, просто, не думая, они поспешно принимают душ. Скуало не хочет уходить, Занзас видит, ему тяжело еще и нервно, может, даже больно в чем-то. Поэтому сразу пихает мечника на постель. Свою постель. Быстро накрывает одеялом и возвращается с бутылкой и пачкой сигарет. Скуало затягивается первым. Еще принадлежит Небу. Еще имеет право прижиматься вот так, передавать сигарету из рук в руки, из губ в губы, не просто иметь с ним что-то общее – быть единым целым.
В этот раз переплести руки, засыпая, не кажется таким уж преступлением.
URL комментариячитать дальшеЭта пятница для него заполнена пятисортным блюзом и грохотом крови в ушах, опьянением и слабым чувством вины, которое Скуало старательно затаптывает, глоток за глотком, взгляд за взглядом в сторону хорошеньких девчонок около стойки бара. Они им явно заинтересованы – еще бы, он единственный сегодня пришел сюда без дамы, хах.
- Еще? – спрашивает бармен, и Скуало лениво кивает, подпирая голову рукой. Ему смутно хочется подняться и пригласить одну из девушек на танец – а может, зарубить. Он еще не определился, его тянет и в сон, и в явь. Он хочет вернуться в свою реальность, в жизнь, к которой он привык, но пока не может. Гордость, словно крюк, привязала его к этому месту, заставляя скрываться и даже бояться ненароком выдать себя. Хотя Босс наверняка знает, где он. Просто тоже слишком горд, чтобы просто приехать и закончить ссору. Скуало уже седьмые сутки напивается, желая разрезать его горло, и никак не собирается выехать отсюда. Супербия уже точит клинок, уже почти доходит до дверей – и остается, представляя, как презрительно выгнет бровь Занзас, как рыкнет «мусор» и протянет руку, хватая за волосы, притягивая и опуская перед собой на колени.
Скуало больше не желает стоять перед ним на коленях, даже тогда, когда ног уже не будет.
- Что, с девкой поссорился? – подмигивает бармен.
«И каждый бармен, сука, знает секрет», - вертится в смешивающихся мыслях строчка из бывшей ранее знаменитой песни.
- Типа того, - отвечает Скуало, - ПМС у нее, сам понимаешь. – Ржет, пока бармен, понимающе кивнув, подливает какую-то там по счету порцию и плотоядно улыбается:
- Бери, за счет заведения! Моя жутко ПМСила, пока не родила, я чуть не умер от радости, когда понял, что все закончилось.
Рука Скуало, дрожа, проливает половину виски на стол.
- Но она такая милашка была, скажу я тебе, - добавляет служащий, вытирая лужу, - и извинялась всегда потом.
«Была», - пролетает в голове.
- Мда-с, а как умерла, так я сто раз себя проклял, думал, на хрена нам эти дети, если с них столько неприятностей вышло? Уж лучше б истерила, да хоть жива.
Скуало отворачивается.
- Ты иди, помирись со своей, - советует бармен и затыкается, когда в горло ему утыкается лезвие меча. Скуало уже стоит, даже не покачиваясь, и в его глазах пылает гнев. Девушки с визгом убегают, оставляя их наедине.
- Откуда знаешь? Откуда знаешь, сука? – выговаривает каждое слово четко, губы почти дрожат от ярости.
- Ты иди, иди, - усмехается служащий. – Еще успеешь.
- Мне следует расценивать это как угрозу? – щурится Скуало, подавив желание тотчас сорваться в особняк.
- Как дружеский совет.
Супербия медленно опускает меч. Затем разворачивается и уходит, бросив на стол деньги, даже больше, чем нужно, - возможно, это своеобразное извинение за дебош.
Машина практически летит, подпрыгивая на ухабах, а Скуало выжимает педаль газа до упора и тормозит лишь уже в самой близости, почти глушит мотор и подъезжает слишком тихо и так же тихо выходит. На нем – облегающий черный костюм, в темноте одно белое пятно – волосы. В особняке свет горит только в одной комнате.
В его собственной.
Скуало входит внутрь осторожно, словно бы боясь нарваться на врага. Там все на своих местах, это успокаивает, а один вдох дарит ощущение спокойствия и размеренности.
- Думал проникнуть незамеченным, мусор? – ловит его голос, когда он пытается пройти к лестнице. – Увы.
Скуало замирает, как истукан, и смотрит куда-то вбок, и в неверном свете факелов его лицо и вправду напоминает лицо какого-нибудь языческого божка.
- Утром поговорим, - холодно бросает мечник, но Занзас уже обнимает его, горячие руки лезут под рубашку, ощупывают живот, опускаются ниже, словно бы желая узнать, принадлежит ли это тело еще ему, Небу, или уже было продано с аукциона и разобрано на мелкие составляющие.
- Нет, - шипит в ухо, - поговорим мы сейчас.
Скуало знает – это будет не разговор, Босс никогда не решал подобные конфликты вербально.
Обнимает Занзас жадно и с силой прикладывает головой о ступеньки, валя на лестницу, застеленную ковром, резко прижимается, трется о колено, гладит-царапает тело, сдирая одежду, и крепко сжимает бедра, притягивая Скуало к себе. Его высокомерность пленит и пьянит одновременно, хотя оба они уже на грани реальности, хотя уже сжимают друг друга в объятиях и целуются откровенно, и Скуало выгибается в пояснице, пытаясь коснуться тела Занзаса, пытаясь руками притянуть к себе для нового поцелуя, для того, чтобы покрыть шею лихорадочными полуукусами и остановиться, заслышав сверху испуганные быстрые шаги.
- Пошли, - приказывает Скуало, поднимаясь и набрасывая на себя плащ, но Занзас затягивает мечника за ближайший поворот и вновь прижимается, лаская ртом, и тот даже почти вскрикивает, когда Занзас подбрасывает его и мигом ловит, и тащит вверх по лестнице. Пинком распахнув дверь, втаскивает Скуало в комнату.
- Заявился посреди ночи, ублюдок, - опять шипит, запирая дверь, а затем разворачивается. Скуало, стоя к нему спиной, сбрасывает плащ слишком эффектным движением, чтобы можно было не подойти и не склониться, покрывая ровную белую кожу поцелуями, обводя пальцами и старательно обходя старые шрамы, подняться чуть выше и пройтись по рукам, задерживаясь губами на локте – Скуало отзывается низким стоном, и его совсем легко повалить на кровать и прижать сверху, изучая и с легкой недоверчивой полуусмешкой прикасаясь к еще не зажившей ране ближе к ключице.
- Ублюдок, - повторяет Занзас, целуя. Чувствует под своими пальцами кровь, живительное тепло, то, по чему он так скучал все это время. – Слабый, никчемный ублюдок.
Скуало почти залепляет ему по лицу, как вдруг останавливается, подбирается, едва ли не боится, пока Занзас обрисовывает губами его запястья, а затем вскидывается, слишком резко, уже не склоняется обратно, ухмыляется довольно лишь, когда Скуало разводит ноги и чуть приподнимается. А затем сжимается, может, даже причиняя Занзасу боль, выворачивается, хрипит, выстанывает, скользит руками по широкой груди босса, не останавливаясь, заставляет целовать – заставляет подниматься выше и выше, чтобы затем упасть и разбиться, и чтобы волной жаркого, неровного удовольствия накрыло их обоих одновременно.
Скуало почти засыпает. Занзас не станет расспрашивать его, почему тот вернулся, просто проводит рукой по щеке, спрашивая: «Порядок?» - и Скуало кивает, полусонно так, полурассеянно, и Занзас тащит его в ванную. Сам не понимает, зачем ему это нужно, просто, не думая, они поспешно принимают душ. Скуало не хочет уходить, Занзас видит, ему тяжело еще и нервно, может, даже больно в чем-то. Поэтому сразу пихает мечника на постель. Свою постель. Быстро накрывает одеялом и возвращается с бутылкой и пачкой сигарет. Скуало затягивается первым. Еще принадлежит Небу. Еще имеет право прижиматься вот так, передавать сигарету из рук в руки, из губ в губы, не просто иметь с ним что-то общее – быть единым целым.
В этот раз переплести руки, засыпая, не кажется таким уж преступлением.